Нэпманский шик и гонения на агитационный советский текстиль
Становление государственных, социальных и бытовых устоев СССР неминуемо оказывало влияние и на такую, казалось бы, отстраненную область жизни, как мода. И тем не менее, явление тесного переплетения этих сфер отчетливо прослеживалось на протяжении всего существования страны, хотя, конечно, наиболее выраженным оно было именно в первые десятилетия — 20-30-е годы.
Так, например, если на волне революционных событий кожаная тужурка как в мужской, так и в женской одежде была символом власти и знаком определенной социальной ориентации, то уже во второй половине 20-х этот вид одежды утратил свою актуальность, став первым признаком демилитаризации жизни советских граждан.
НЭП меняет тренды
В период НЭПа эстетика военного коммунизма и вовсе сходит на нет. Появляются многочисленные частные частные ателье, шляпные и сапожные мастерские, клиентами которых в первую очередь становятся жены представителей высшей советской номенклатуры. Так, например, кремлевские дамы того времени считали настоящим шиком одеваться у Надежды Ламановой, которая когда-то на модельера училась в Париже и одевала великую княгиню Елизавету Федоровну.
Вместе с увеличением количества услуг по изготовлению одежды, обуви и аксессуаров приходит и новая мода: у женщин становится популярным стиль «гарсон», который в то время был главным трендом всей Европы и немыслимым образом умудрился добраться и до СССР. Укороченные, с сильно заниженной линией талии платья, длинная нитка жемчуга, орхидея или хризантема на плече, маленькие шапочки и короткие, «под мальчика» стрижки — вот основные черты этого стиля.
В мужской моде царили очень широкие брюки «оксфорд» и светлые, желтоватых оттенков ботинки «шимми» (иногда их называли «джимми»). Достаточно вспомнить Великого Комбинатора, который щеголял как раз-таки в таких модных модных ботинках…
Советские модельеры пытались создать собственную «советскую моду», отойдя от принципов стиля «гарсон», но все их предложения оказывались вне духа времени и попросту не приживались из-за своей нефункциональности и несовременности.
Искоренение буржуазного шика
В конце 20-х гг. становится очевидно, что политика НЭПа — тупиковая ветвь для общества, которое мечтает о социализме. Появившийся в то время термин «нэпманская буржуазия» только ярче подчеркнул ложное направление этого пути, и конечно же, отказ от подобной политики не мог не сказаться на развитии «буржуазной моды».
В прессе все чаще появляются статьи о внешнем облике человека, по-настоящему преданного делу революции. Пристрастие к хорошей, красивой и добротной одежде стало признаком мелкобуржуазных настроений, что еще больше усилило волну гонений на все то, что было модно совсем недавно. Молодежные журналы один за другим публиковали гневные разгромные статьи в адрес комсомолок, мечтающих о шелковых платьях и туфельках на каблуках; на комсомольских собраниях нередко обсуждали вопрос — имеет ли право член ВЛКСМ носить галстуки и запонки.
Так, например, в 1929 году на одной комсомольской конференции в Ленинграде представитель ЦК ВЛКСМ совершенно серьезно разъяснял собравшимся, как по одежде можно выявить классовых врагов. Именно в то время (конец 20-х — начало 30-х гг.) в обиходе стали особенно часто встречаться выражения «а еще в шляпе!» или «а еще очки надел!», как символы презрения к непролетарскому облику гражданина.
Социалистическая эстетика
После того, как молодое советское государство вновь вернулось на «рельсы» построения правильного социалистического общества, короткий период товарного благополучия был завершен. Уничтожение частного предпринимательства привело к такому сильному дефициту промышленных товаров, что пришлось вводить их нормированное распределение — по талонам.
Но вместе с этим появилась и новая мода, которая затрагивало все, что хотя бы косвенно имело отношение к индустриализации. И одной из первых, как это ни странно, на подобное веяние отозвалась текстильная промышленность, выпустив тот самый советский агиттекстиль, который сегодня вызывает к себе столько интереса.
Социально-политическая направленность тканей носила, как это часто случалось в советские времена, масштабный и, в некоторой степени, даже беспощадный характер. Например, многие предприятия не только перестроились на выпуск исключительно агитационного текстиля, но и массово уничтожали ранее созданные эскизы для тканей, когда-то пользующихся большим спросом.
Всем этим «мещанским цветочкам», «интеллигентской полосочке» и «мелкобуржуазной клеточке» не было места в новой, технологической эпохе страны. Пресса того времени с восторгом отмечала, как преобразились советские женщины, на платьях и косынках которых появились не безвкусные мещанские узоры, а яркие чистые краски и необычные, порой даже броские рисунки. Мнение самих женщин — нравится ли им ходить в платье с изображением тракторов или электростанций, никто не спрашивал…
Возвращение крепдешина
Однако волна гонений на «буржуазную моду» длилась недолго. Во второй половине 30-х гг., когда многим высокопоставленным лицам и главное — их женам, успел основательно надоесть стиль «социалистического аскетизма», суждения о современных модных тенденциях стали намного мягче. Желание хорошо и красиво одеваться даже исподволь поощрялось, правда, в несколько завуалированной форме, преподносясь как умение выглядеть опрятно и со вкусом.
Хитрые журналисты, у которых всегда «нос по ветру», быстро уловили перемену настроений и стали сначала редко и робко, а потом все чаще и смелей публиковать статьи в поддержку любителей хорошо одеваться. Комсомолки в крепдешиновых и шелковых платьях перестали быть объектом насмешек и обсуждений о недостойности подобной манеры одеваться. Все насмешки теперь были адресованы агитационному текстилю.
Агиттекстиль уходит безвозвратно
Журналистика — вещь беспощадная, которая может как высоко вознести, так и вообще уничтожить. С агитационным советским текстилем так и случилось: сначала это были коротенькие фельетоны, которые высмеивали нелепые женские платья, украшенные рисунками гаек, болтов и шестеренок. Затем пришла очередь разгромных статей про веселенький ситчик с изображением тракторов, паровозов и комбайнов.
Ну а после такого почина за агиттекстиль взялась и центральная пресса: в 1933 году газета «Правда» опубликовала большой фельетон, в котором основательно прошлась по рисункам паровозов на мужских кальсонах и аэропланов с комбайнами на женских платьях. Резюмировал автор статьи все это дело следующим образом: «Кучка халтурщиков и пошляков, прикрываясь псевдореволюционной фразой, только пачкала материю«…
Работа прессы принесла свои результаты: в 1933 году было принято постановление «О работе хлопчато-бумажной промышленности СССР», где прямым текстом говорилось о недопустимости выпуска тканей с неуместными рисунками под видом работы над новой, актуальной для страны тематикой.
Выпуск агитационного текстиля был признан ошибкой, которая вульгаризировала идеи социализма и потому с ней нужно было раз и навсегда покончить. Кстати, именно этот момент обыгрывается в старом фильме «Светлый путь» (1940 г.), в эпизоде, где производственники обсуждают ткани: «А нет ли у вас там чего-нибудь поиндустриальнее?» – «Поиндустриальнее? Вот есть нефтяные вышки. По талии можно фабрики пустить, заводы…».
Несмотря на то, что история советского агитационного текстиля была короткой и безрадостной, все же он оставил свой яркий след в летописи страны. И не исключено, что на волне актуальной сегодня моды на ретро-эстетику, еще переживет свой Ренессанс…
****************************************************
«Жизнь в СССР» — тематическая группа ВКонтакте
***************************************************************
Советские духи «Жди меня» — загадочная история
